Колдовство филиппинской хирургии фиксирует документальная видеозапись
Неужели это было наяву, неужели я видел все это собственными глазами? Никогда и никому не поверил бы, что такое возможно. В двух шагах от меня филиппинский лекарь за час голыми руками прооперировал две дюжины пациентов, тратя на каждого по две, реже - по три минуты.
Без обезболивания. Без дезинфекции. Наконец, даже без единого вопроса. Больной шепчет несколько слов ассистенту, и тот посылает его либо направо – на кушетку, либо налево – на кресло. А хирург ходит туда – сюда, едва успевая вытереть руки махровым полотенцем.
Коллективный гипноз? Но стоящий рядом со мной чернокожий журналист из Тринидада снимал происходившее видеокамерой, и все увиденное нами записалось.
Друзья привезли меня к Алексу Орбито, одному из самых известных на Филиппинах хилеров, как называют себя мастера этого загадочного направления народной медицины. После часа езды мы добрались до Кэсона, пригорода Манилы. Войдя в ворота, я удивился тому, как много людей собралось в тесном дворике.
Посетителей было человек восемьдесят. Многие из них пришли еще до рассвета. Хирургия голыми руками – это поистине народная медицина, в частности потому, что не предполагает какой-то заранее оговоренной платы. Считается, что мысли о наживе приводят к раздвоению воли и снижают сверхъестественные способности хилера.
К дому примыкал навес, под которым в несколько рядов были расставлены скамейки. Всё это напоминало сельский кинозал. Только вместо экрана в глубине виднелся большой застекленный проем. Он отделял помещение площадью около тридцати квадратных метров. Там стояли плетеная кушетка и кресло, покрытые белой клеенкой.
Католическая церковь на удивление благосклонно отнеслась к местным знахарям, назвав их необъяснимое искусство «вероврачеванием». Поэтому на стене висели изображение Христа и религиозный плакат с надписью: «Если веришь, все возможно». Рядом на маленьком столике лежала Библия.
В половине десятого со двора раздалось пение. Больные, часть которых расселась на скамьях, а остальные толпились позади, хором исполняли религиозные псалмы.
Неожиданно в дверях появился моложавый человек невысокого роста. Он приветливо улыбался, но в глазах его было что-то колючее. Всем своим обликом он оставлял ощущение тугой стальной пружины. Это и был Орбито.
Пока больные продолжали петь псалмы, он положил руки на Библию и около получаса оставался в полной неподвижности. Однако его сосредоточенное лицо преобразилось. Взгляд стал еще более жестким, пронзительным и одновременно как бы отсутствующим. Нервные руки с длинными тонкими пальцами заметно побледнели.
Мне доводилось слышать, что хилеры не подпускают зрителей ближе чем на пять-шесть шагов. Но когда Орбито начал врачевать, я волей неволей оказался буквально рядом с ним. Потому что в помещение, которое условно назову операционной, тут же набилась уйма народу. Во-первых, между креслом и кушеткой стояли мы с журналистом из Тринидада. Во-вторых, там были три ассистента Орбито. И наконец, в дверь протиснулись более десятка больных из начала очереди.
Пение псалмов продолжалось более получаса. Причем ассистенты Орбито умело дирижировали хором, доводя его участников до состояния самоэкзальтации. Даже я почувствовал, что у меня по спине забегали мурашки.
То, что совершалось перед моими глазами, очень походило на чудо.
Но, пожалуй, самым поразительным из всего увиденного был темп. Очередной пациент, которому указали на кушетку, ложился на нее, не снимая ботинок, поднимает рубашку. Орбито подходит к нему и, ничего не спрашивая, начинает пальцами обеих рук массировать больное место. Потом левая рука врачевателя перестает двигаться. И вот я отчетливо вижу, как указательный и средний пальцы его правой руки уходят куда-то вглубь.
Хорошо видна продолговатая каверна, открывшаяся между пальцами. При этом явственно слышен не то шлепок, не то всплеск – примерно такой же звук, который слышишь, когда проводишь пальцем по напряженным губам.
В каверне тут же появляется красноватая жидкость. Не кровь, а нечто более светлое, возможно сукровица или лимфа. Капли этой жидкости разбрызгиваются по клеёнке. Быстро двигая указательным пальцем правой руки и помогая ему большим пальцем, Орбито вытягивает из открытой раны кусочек коричневой ткани, похожий цветом на сырую печенку.
Левая рука его по-прежнему остается неподвижной, прижатой к больному месту. Правой рукой он берет тампон, который ассистент только что смочил водой, погружает его в рану и через несколько секунд отходит от стола. Ассистент таким же тампоном, но уже смоченным кокосовым маслом, вытирает живот больного. И я, не веря своим глазам, убеждаюсь, что на нем нет даже шрама, только покрасневшее пятно.
А Орбито, сделав два быстрых шага, уже склоняется над больным, сидящим в кресле. На шее, пациента явственно виден жировик величиной с голубиное яйцо. Снова несколько поглаживаний, пальцы психирурга уходят под кожу. И вот в миску летит еще один окровавленный кусок. Больной недоверчиво ощупывает гладкую шею, на которой только что был желвак.
А на кушетке животом вниз уже лежит женщина. Ассистентка оголяет ей спину, и Орбито, никого ни о чем не спрашивая, сразу же тянется к небольшой выпуклости на пояснице пациентки. Снова брызги красноватой жидкости. На сей раз Орбито извлекает какой-то особенно большой кусок окровавленной ткани.
А люди все идут и идут. Орбито в таком же немыслимом темпе передвигается от кушетки к креслу, от кресла к кушетке. И сразу же, не задавая никаких вопросов больному и не слушая ассистентов, находит больное место и начинает манипулировать с ним. По словам Орбито, во время врачевания он как бы находится в трансе, руки его движутся автоматически.
- Я должен глубоко сосредоточиться, - рассказывает он. – Моё тело холодеет. Я как бы мертвею. Но потом я чувствую нарастающее тепло, особенно в руках. И когда прикасаюсь к телу больного, я чувствую, что какая-то сила струится из моих пальцев.
Лишь большой палец оставался снаружи. Сам Орбито почти не смотрел на свои руки. Иногда он поднимал голову, и на его лице угадывалось нечеловеческое напряжение.
Должен признаться, что, став очевидцем десятка подобных операций, я почувствовал себя плохо. Уже во время пения псалмов начала кружиться голова. А после того, как я увидел рядом с собой пальцы, погружающиеся в человеческое тело, услышал странный звук, при котором, при котором из открывшейся каверны разлетаются брызги, после того, как я увидел кровавые куски ткани, брошенные в эмалированный тазик, зарябило в глазах, и я потерял сознание.
Орбито на какую-то долю секунды поднял на меня взгляд и сказал ассистентке:
- Пусть он посидит во дворе. Даже под навесом было жарко, около 40 градусов. Шатаясь, я вышел во дворик и присел перед курятником. Пот лил с меня градом. Какое-то время я был словно в забытье. Но вдруг почувствовал, что меня словно окатило прохладным душем. Я глубоко вздохнул и, открыв глаза, увидел Алекса Орбито, положившего мне руку на лоб. – Ну вот, теперь все в порядке, - сказал он и вернулся в дом.
Я, словно загипнотизированный, последовал за ним. И как раз вовремя, потому что на кушетку ложилась супруга доктора Фава – медика из фирмы по страхованию жизни, который и привез меня к Орбито. По ее словам, она сказала ассистентке буквально две фразы: «У меня сердце. Бывают перебои».
Пожилую женщину положили на спину. Она расстегнула кофту. Орбито подошёл, положил одну руку на лоб, а другую на грудь больной и оставался в таком положении целую минуту. Потом врачеватель принялся массировать женщине основание шеи. Его указательный и большой пальцы погрузились куда-то за ключицу. И хотя он манипулировал ими довольно долго, извлечена была лишь тоненькая пленка кораллового цвета.
Никаким тампоном в этом случае Орбито не пользовался. После того, как ассистентка вытерла ключицу ватой, смоченной кокосовым маслом, госпожа Фава встала и вышла со мной во дворик.
- Я чувствовала нажатие пальцев, словно кто-то меня ущипнул. Но сильной боли не было. А сейчас только жжение, - говорила она.
Уже на обратном пути, сидя в машине, я попросил госпожу Фава обнажить ключицу и увидел на ней лишь небольшое красное пятно.
- Сколько же стоит обращение к такому известному вероврачевателю?
- По обычаю, каждый даёт сколько может. Мне, например, ассистентка посоветовала купить склянку растирания. Но я могла этого и не делать.
Среди филиппинских вероврачевателей есть и шарлатаны, которых уличали в жульничестве. Но в целом авторитет их в народе велик. В университете Филиппин им посвящено несколько диссертаций. Феномен хилеров ученые пытаются объяснить тем, что врачевание приводят в действие какие-то могучие духовные силы, как бы соединяют средства внушения с хирургическим вмешательством. Поэтому по аналогии с понятием «психотерапия» филиппинцы ввели в обиход термин «психохирургия».
Авторы книг о филиппинских хилерах утверждают, что они путем медитации аккумулируют некую неведомую энергию и, излучая её через пальцы, на несколько мгновений раздвигают ткань на клеточном уровне, чтобы добраться до места которое нужно удалить.
Вероврачевателям также приписывают способность создавать биополе, резонирующее со своеобразным магнитным полем острова Лусон (оно действительно обладает странными особенностями, о чем свидетельствует поведение приборов на проходящих мимо судах). По преданию, этот остров был частью Лемурии – государства, которое частично погрузилось на дно океана, как Атлантида. Легенда гласит, что древние обитатели Лемурии отличались способностью к парапсихологическим контактам.
Итак, принято считать, что именно способность накапливать некую неведомую энергию и излучать её через кончики пальцев позволяет хилерам проникать в глубь тела больного. Причем именно это биополе обеспечивает стерильность пространства над раной, которая остается открытой лишь несколько секунд.
- Я считаю, что психохирургия, подобно иглоукалыванию и траволечению, может служить дополнением к современной медицине, - говорит мне доктор Фава, - Иглоукалывание, к примеру сказать, получило признание, несмотря на то, что механизм его действия до сих пор не имеет научного объяснения. Так что и психохирургия, видимо, заслуживает того, чтобы её изучать всерьез.
Кстати говоря, к филиппинским хилерам проявляют повышенный интерес специалисты по военно-полевой хирургии из Пентагона, бундесвера и японских «сил самообороны». Ведь «филиппинское чудо» – это не только умение голыми руками проникать внутрь тела, но и способность мгновенно закрыть рану.
В. Овчинников
Без обезболивания. Без дезинфекции. Наконец, даже без единого вопроса. Больной шепчет несколько слов ассистенту, и тот посылает его либо направо – на кушетку, либо налево – на кресло. А хирург ходит туда – сюда, едва успевая вытереть руки махровым полотенцем.
Коллективный гипноз? Но стоящий рядом со мной чернокожий журналист из Тринидада снимал происходившее видеокамерой, и все увиденное нами записалось.
Друзья привезли меня к Алексу Орбито, одному из самых известных на Филиппинах хилеров, как называют себя мастера этого загадочного направления народной медицины. После часа езды мы добрались до Кэсона, пригорода Манилы. Войдя в ворота, я удивился тому, как много людей собралось в тесном дворике.
Посетителей было человек восемьдесят. Многие из них пришли еще до рассвета. Хирургия голыми руками – это поистине народная медицина, в частности потому, что не предполагает какой-то заранее оговоренной платы. Считается, что мысли о наживе приводят к раздвоению воли и снижают сверхъестественные способности хилера.
К дому примыкал навес, под которым в несколько рядов были расставлены скамейки. Всё это напоминало сельский кинозал. Только вместо экрана в глубине виднелся большой застекленный проем. Он отделял помещение площадью около тридцати квадратных метров. Там стояли плетеная кушетка и кресло, покрытые белой клеенкой.
Католическая церковь на удивление благосклонно отнеслась к местным знахарям, назвав их необъяснимое искусство «вероврачеванием». Поэтому на стене висели изображение Христа и религиозный плакат с надписью: «Если веришь, все возможно». Рядом на маленьком столике лежала Библия.
В половине десятого со двора раздалось пение. Больные, часть которых расселась на скамьях, а остальные толпились позади, хором исполняли религиозные псалмы.
Неожиданно в дверях появился моложавый человек невысокого роста. Он приветливо улыбался, но в глазах его было что-то колючее. Всем своим обликом он оставлял ощущение тугой стальной пружины. Это и был Орбито.
Пока больные продолжали петь псалмы, он положил руки на Библию и около получаса оставался в полной неподвижности. Однако его сосредоточенное лицо преобразилось. Взгляд стал еще более жестким, пронзительным и одновременно как бы отсутствующим. Нервные руки с длинными тонкими пальцами заметно побледнели.
Мне доводилось слышать, что хилеры не подпускают зрителей ближе чем на пять-шесть шагов. Но когда Орбито начал врачевать, я волей неволей оказался буквально рядом с ним. Потому что в помещение, которое условно назову операционной, тут же набилась уйма народу. Во-первых, между креслом и кушеткой стояли мы с журналистом из Тринидада. Во-вторых, там были три ассистента Орбито. И наконец, в дверь протиснулись более десятка больных из начала очереди.
Пение псалмов продолжалось более получаса. Причем ассистенты Орбито умело дирижировали хором, доводя его участников до состояния самоэкзальтации. Даже я почувствовал, что у меня по спине забегали мурашки.
То, что совершалось перед моими глазами, очень походило на чудо.
Но, пожалуй, самым поразительным из всего увиденного был темп. Очередной пациент, которому указали на кушетку, ложился на нее, не снимая ботинок, поднимает рубашку. Орбито подходит к нему и, ничего не спрашивая, начинает пальцами обеих рук массировать больное место. Потом левая рука врачевателя перестает двигаться. И вот я отчетливо вижу, как указательный и средний пальцы его правой руки уходят куда-то вглубь.
Хорошо видна продолговатая каверна, открывшаяся между пальцами. При этом явственно слышен не то шлепок, не то всплеск – примерно такой же звук, который слышишь, когда проводишь пальцем по напряженным губам.
В каверне тут же появляется красноватая жидкость. Не кровь, а нечто более светлое, возможно сукровица или лимфа. Капли этой жидкости разбрызгиваются по клеёнке. Быстро двигая указательным пальцем правой руки и помогая ему большим пальцем, Орбито вытягивает из открытой раны кусочек коричневой ткани, похожий цветом на сырую печенку.
Левая рука его по-прежнему остается неподвижной, прижатой к больному месту. Правой рукой он берет тампон, который ассистент только что смочил водой, погружает его в рану и через несколько секунд отходит от стола. Ассистент таким же тампоном, но уже смоченным кокосовым маслом, вытирает живот больного. И я, не веря своим глазам, убеждаюсь, что на нем нет даже шрама, только покрасневшее пятно.
А Орбито, сделав два быстрых шага, уже склоняется над больным, сидящим в кресле. На шее, пациента явственно виден жировик величиной с голубиное яйцо. Снова несколько поглаживаний, пальцы психирурга уходят под кожу. И вот в миску летит еще один окровавленный кусок. Больной недоверчиво ощупывает гладкую шею, на которой только что был желвак.
А на кушетке животом вниз уже лежит женщина. Ассистентка оголяет ей спину, и Орбито, никого ни о чем не спрашивая, сразу же тянется к небольшой выпуклости на пояснице пациентки. Снова брызги красноватой жидкости. На сей раз Орбито извлекает какой-то особенно большой кусок окровавленной ткани.
А люди все идут и идут. Орбито в таком же немыслимом темпе передвигается от кушетки к креслу, от кресла к кушетке. И сразу же, не задавая никаких вопросов больному и не слушая ассистентов, находит больное место и начинает манипулировать с ним. По словам Орбито, во время врачевания он как бы находится в трансе, руки его движутся автоматически.
- Я должен глубоко сосредоточиться, - рассказывает он. – Моё тело холодеет. Я как бы мертвею. Но потом я чувствую нарастающее тепло, особенно в руках. И когда прикасаюсь к телу больного, я чувствую, что какая-то сила струится из моих пальцев.
Лишь большой палец оставался снаружи. Сам Орбито почти не смотрел на свои руки. Иногда он поднимал голову, и на его лице угадывалось нечеловеческое напряжение.
Должен признаться, что, став очевидцем десятка подобных операций, я почувствовал себя плохо. Уже во время пения псалмов начала кружиться голова. А после того, как я увидел рядом с собой пальцы, погружающиеся в человеческое тело, услышал странный звук, при котором, при котором из открывшейся каверны разлетаются брызги, после того, как я увидел кровавые куски ткани, брошенные в эмалированный тазик, зарябило в глазах, и я потерял сознание.
Орбито на какую-то долю секунды поднял на меня взгляд и сказал ассистентке:
- Пусть он посидит во дворе. Даже под навесом было жарко, около 40 градусов. Шатаясь, я вышел во дворик и присел перед курятником. Пот лил с меня градом. Какое-то время я был словно в забытье. Но вдруг почувствовал, что меня словно окатило прохладным душем. Я глубоко вздохнул и, открыв глаза, увидел Алекса Орбито, положившего мне руку на лоб. – Ну вот, теперь все в порядке, - сказал он и вернулся в дом.
Я, словно загипнотизированный, последовал за ним. И как раз вовремя, потому что на кушетку ложилась супруга доктора Фава – медика из фирмы по страхованию жизни, который и привез меня к Орбито. По ее словам, она сказала ассистентке буквально две фразы: «У меня сердце. Бывают перебои».
Пожилую женщину положили на спину. Она расстегнула кофту. Орбито подошёл, положил одну руку на лоб, а другую на грудь больной и оставался в таком положении целую минуту. Потом врачеватель принялся массировать женщине основание шеи. Его указательный и большой пальцы погрузились куда-то за ключицу. И хотя он манипулировал ими довольно долго, извлечена была лишь тоненькая пленка кораллового цвета.
Никаким тампоном в этом случае Орбито не пользовался. После того, как ассистентка вытерла ключицу ватой, смоченной кокосовым маслом, госпожа Фава встала и вышла со мной во дворик.
- Я чувствовала нажатие пальцев, словно кто-то меня ущипнул. Но сильной боли не было. А сейчас только жжение, - говорила она.
Уже на обратном пути, сидя в машине, я попросил госпожу Фава обнажить ключицу и увидел на ней лишь небольшое красное пятно.
- Сколько же стоит обращение к такому известному вероврачевателю?
- По обычаю, каждый даёт сколько может. Мне, например, ассистентка посоветовала купить склянку растирания. Но я могла этого и не делать.
Среди филиппинских вероврачевателей есть и шарлатаны, которых уличали в жульничестве. Но в целом авторитет их в народе велик. В университете Филиппин им посвящено несколько диссертаций. Феномен хилеров ученые пытаются объяснить тем, что врачевание приводят в действие какие-то могучие духовные силы, как бы соединяют средства внушения с хирургическим вмешательством. Поэтому по аналогии с понятием «психотерапия» филиппинцы ввели в обиход термин «психохирургия».
Авторы книг о филиппинских хилерах утверждают, что они путем медитации аккумулируют некую неведомую энергию и, излучая её через пальцы, на несколько мгновений раздвигают ткань на клеточном уровне, чтобы добраться до места которое нужно удалить.
Вероврачевателям также приписывают способность создавать биополе, резонирующее со своеобразным магнитным полем острова Лусон (оно действительно обладает странными особенностями, о чем свидетельствует поведение приборов на проходящих мимо судах). По преданию, этот остров был частью Лемурии – государства, которое частично погрузилось на дно океана, как Атлантида. Легенда гласит, что древние обитатели Лемурии отличались способностью к парапсихологическим контактам.
Итак, принято считать, что именно способность накапливать некую неведомую энергию и излучать её через кончики пальцев позволяет хилерам проникать в глубь тела больного. Причем именно это биополе обеспечивает стерильность пространства над раной, которая остается открытой лишь несколько секунд.
- Я считаю, что психохирургия, подобно иглоукалыванию и траволечению, может служить дополнением к современной медицине, - говорит мне доктор Фава, - Иглоукалывание, к примеру сказать, получило признание, несмотря на то, что механизм его действия до сих пор не имеет научного объяснения. Так что и психохирургия, видимо, заслуживает того, чтобы её изучать всерьез.
Кстати говоря, к филиппинским хилерам проявляют повышенный интерес специалисты по военно-полевой хирургии из Пентагона, бундесвера и японских «сил самообороны». Ведь «филиппинское чудо» – это не только умение голыми руками проникать внутрь тела, но и способность мгновенно закрыть рану.
В. Овчинников
